Анабиоз - Страница 58

Я медленно поднялся, развернулся и посмотрел исподлобья на выцветшую морду одной из лошадок. Зло посмотрел. Совсем не так, как раньше. Помнится, такие погибшие игрушки или фигурки во мне всегда вызывали жалость. Теперь жалости не было. Была злость. Было желание ударить…

— Покури, — прозвучало рядом. — На, покури. Отпустит.

Я зажмурился, стиснул зубы и шумно выдохнул носом. Открыл глаза и посмотрел на хозяина голоса. Точнее — хозяйку.

Возле карусели, подпирая лошадку, стояла девчонка в мешковатой толстовке, с небрежно расчесанным каре. На ногах — серые джинсы и здоровенные кроссовки.

Она протягивала мне наполовину выкуренную сигарету со следами помады на фильтре. Надо же, а мне казалось, что вся косметика должна была за тридцать лет превратиться в бесцветную пудру.

— Не курю, — хмуро сказал я.

— Как хочешь, — пожала плечами девчонка и затянулась. Зачем-то призналась: — А меня предки шпыняли-шпыняли и вот, — она обвела рукой вокруг себя, явно подразумевая царящий вокруг хаос, — дошпынялись. Где я, и где теперь эти предки.

— Родителей потеряла? — спросил я, поддерживая разговор, который вовсе не нужно было поддерживать.

— Это они меня потеряли, — рассмеялась она, блеснув на удивление чистыми и белыми зубами. — Пусть ищут — не найдут. — Бросила окурок на асфальт, растоптала кроссовкой и по-пацански протянула руку: — Марта.

— Глеб, — сказал я, автоматически пожимая хрупкую, совершенно девичью ладонь. Сам не понимая, на кой черт, добавил: — Я потерял маму в авиакатастрофе.

— Сочувствую, — закуривая новую сигарету, обронила Марта. Разумеется, без тени сочувствия. — Моя старуха, поди, выжила. Ее и атомной бомбой не пришибешь. Хорошо, что потерялась, а то бы так и шпыняла.

В сердце больно кольнуло воспоминание о маме, но я промолчал. Нет смысла обижаться на бунтаря-подростка, которому избавление от докучливых родственничков — благо, а не горе.

— Зря не куришь. — Марта сплюнула и коротко, оценивающе стрельнула глазами. — Меня реально расслабляет.

— Не зря, — строптиво ответил я.

— У тебя и воды нет, — констатировала Марта. Ловко скинула с плеча рюкзак, вытащила баклажку и протянула мне. — На, пей. А то тебя наш Шашлык-машлык каждую каплю потом заставит отбатрачить.

Я благодарно кивнул и припал к горлышку.

Хотелось пить еще и еще, но, стараясь не наглеть, я остановился. Завинтил крышку и вернул бутылку девчонке.

— Спасибо.

— Да пожалуйста, — пожала она плечами, убирая тару обратно в рюкзак и туша кроссовкой очередной окурок. — Ты где проснулся?

— Во Внуково.

— Где-е-е?

Кажется, впервые с начала нашей неуклюжей беседы мне удалось ее удивить.

— Возле аэропорта.

— Это же за… — Она помялась, подыскивая слова. — Ну, за стеной света за этой, или как там ее…

— За двумя, — поправил я.

— Чего «за двумя»? — не поняла Марта.

— За двумя стенами, — пояснил я. — Я прошел через две стены света.

— Одна и та же, — теряя интерес к теме, махнула рукой Марта. — Просто виляет туда-сюда.

— Нет, — с нажимом сказал я. — Не одна и та же. Две разных. Это вроде… — Теперь я, в свою очередь, поискал слово. — Это как камень кинули, и круги пошли. Каждая стена — круг. Граница. А между ними — слой воды.

Марта посмотрела на меня. На этот раз — пристально, долго. Словно решая, поверить или списать на невменяемость.

А я вдруг ужаснулся, как точно выразил догадку, которая давно крутилась у меня в голове. Слои. А границы между ними — эти стены золотистые. Как круги на воде, куда камень бросили. Только не движутся, а застыли намертво. Или движутся?

Получается, сейчас я на втором с края слое, что ли? Интересно, кому-нибудь еще эта мысль в голову приходила? А может, кто-то уже и карту набросал, как эти слои-волны расположены? Нет, это вряд ли — слишком большой масштаб получается, даже навскидку.

— Я слышала, что люди оттуда приходили, но сама стену не видела, — серьезно сказала Марта. — Не зна-а-аю, не верится как-то… Тут вон, в одном-то районе хренотень какая творится, ниток не хватает… Не зна-а-аю.

— Да мне, в общем-то, не важно, верят мне или нет, — признался я. — Мне идти надо.

— Не пройдешь ты в свой центр, — закуривая очередную сигарету, обронила Марта.

— Откуда ты…

— Да чего я, не слышала, что ли, как ты с Шашлыком трындел, — хмыкнула она. — Он жлоб, конечно, но одно верно сказал: в центр отсюда не пройти.

— Вы сговорились, что ли? — выдавил я.

— Это не мы, это природа сговорилась. — Марта глубоко затянулась и выпустила дым, широко раздув ноздри. — Знаешь, кто придумал по ниткам ходить?

— Ну?

— Я придумала. И я тебе говорю, в центр здесь можно пройти только через мост. А через него не получается перекинуть направляющую нить. Слишком большое расстояние. Поэтому — в центр пройти нельзя.

Я стиснул зубы. Процедил:

— Что нужно, чтобы твою нитку протянуть?

— Нитка не моя, — тут же пожала плечами Марта.

— Перестань ты! Объясни!

— Э, Глебушка, — фамильярно заявила девчонка, включая гонор на полную катушку, — иди-ка ты обратно в свое Внуково. К маме. А на меня не ори.

Зубы сжались еще сильней. Если бы она была мужиком — врезал бы. Но бить девчонку… Не, тут надо иначе. Она ведь придумала, как по ниткам ходить, а задачку с мостом не решила. И пусть сколько угодно корчит из себя бунтарщицу, которой всё до фонаря, на самом деле — эта задачка ей покоя не дает.

— А ведь ты хочешь на ту сторону попасть, — прошептал я, разжав, наконец, зубы.